Встреча друзей (1922 г.)
Парижский передовой отряд дадаистов, позднее ставших сюрреалистами, бесстрашно штурмовал границы реальности. Фантасмагорические перфомансы проверяли общественные устои на прочность, заставляя трещать по швам традиционные представления об искусстве.
В начале 1920-х годов к кружку присоединился Макс Эрнст, бежавший в Париж из Германии после мировой войны и вынужденный скрываться из-за опасений быть принятым за немецкого шпиона. Новые друзья раздобыли Эрнсту документы на французское имя и помогли найти подработки, а благодарный художник в ответ приступил к созданию полотна «Встреча друзей». В наши дни произведение выставлено в музее современного искусства имени Людвига в Кельне.
На картине неразлучные друзья-дадаисты, участвующие в спиритическом сеансе, пересекли грань жизни и смерти. Арктические скалы потустороннего мира и беззвездное чернильное небо, испещренное траекториями движения планет, создали необходимый антураж. Макс Эрнст заботливо пронумеровал всех участников встречи, живых и почивших, и снабдил полотно списком персоналий. Он также изобразил безликую толпу, выходящую на авансцену через расщелину в скале, предсказывая, что движение будет расти.
И все же главный акцент сделан на дружеских и даже интимных взаимоотношениях в среде дадаистов. В позе ангела из сюжета Благовещения над группой парит Андре Бретон, автор знаменитого манифеста сюрреалистов. Обычно в иконографии ангел изображается с воздетыми к небу перстами, в знак важности его вести; Бретон повторяет этот жест. Сопровождают Бретона, подобно ангелочкам, Йоханн Теодор Бааргельд и Робер Деснос, жестом открытых рук приветствуя «благую весть сюрреализма». По левую сторону за спиной Бретона стоит Луи Арагон в лавровом венке на бедрах, пальцы которого сложены в греческом жесте похвалы оратору за остроумное высказывание или тонкий афоризм. По правую сторону от Бретона — бюст скульптора Джорджо де Кирико на мраморной стелле, стилизованной под тогу римского патриция.
В левой половине картины "Встреча друзей", согласно законам построения диптиха, Поль Элюар, смиренно опустивший глаза, подобен Марии и сосредоточенно внимает «благой вести» Бретона. За ним виднеется Рафаэль Санти, знаменующий собой связь между эпохой Ренессанса и революционными идеями нового дадаистского Возрождения. Неслучайно позы и жесты Бретона и Элюара так похожи на композицию фрески Рафаэля (алтарь Одди в Ватикане).
Рядом с Элюаром изображен уроженец спорного Эльзаса Ханс (Жан) Арп. Он указывает на модель цюрихского кабаре «Вольтер», ставшего колыбелью движения дада. Рядом с макетом, повернувшись к остальным спиной и словно играя на невидимой шарманке, сидит Рене Кревель — трагическая фигура, изгнанная Бретоном из кружка в 1923 году за гомосексуализм.
В непосредственной близости от Кревеля сам Макс Эрнст в зеленом костюме восседает на коленях у бородатого старца — Ф.М. Достоевского, ушедшего из жизни в 1881 году. У ног Эрнста примостилось одно из его творений-коллажей. Осмыслить его — непосильная задача, ведь Эрнст придерживался в своем творчестве максимы Лотреамона: «Красота — это случайная встреча швейной машинки и зонтика на операционном столе».
Кроме Эрнста, на переднем плане картины изображены Теодор Френкель, Жан Полан и Бенжамен Пере с отставленными в сторону мизинцами — символом замкнутости и сосредоточенности на внутренних переживаниях.
По мнению сюрреалистов, насыщенность внутренней жизни при минимальных внешних проявлениях свойственна героям Достоевского, что могло бы объяснить присутствие последнего на картине. Однако доподлинно известно, что отец сюрреализма Бретон ненавидел писателя, считая его врагом авангарда. Сам Эрнст не дал никаких разъяснений, но дотошные искусствоведы отыскали возможную причину в его личной жизни. Произведения классика русской литературы обожала небезызвестная Гала, сначала Элюар, впоследствии Дали. Она единственный женский персонаж картины, находящийся по диагонали от Эрнста на другом краю группы. Гала словно удаляется по своим делам и лишь оборачивается мимолетом, чтобы обменяться взглядом с художником.
Во время пребывания во Франции Эрнст нашел приют на парижской квартире Поля Элюара и его жены. Вскоре трио стало все чаще появляться в свете вместе, и очевидная l’amour à trois вызвала осуждение и неприятие Бретона, Десноса и Филиппа Супо (под номером 2 на картине). Муж Галы Поль Элюар также высоко оценивал творчество Достоевского. И со свойственной артистическим натурам тонкой иронией на вопрос о любимом произведении отвечал: «Вечный муж». Герой этой трагикомедии был одержим, до слез, до исступления... любовником своей жены.
