Другим направлением является изучение дерматоглифических признаков при различных заболеваниях.

Интерес к этой теме возник с самых первых шагов науки о кожных узорах. Уже Гальтон сравнивал отпечатки пальцев «выдающихся людей» с отпечатками «идиотов». Любопытно, что он не сумел осмыслить полученные им результаты и «не нашел никаких указаний на темперамент», характер или одаренность, насколько он был способен исследовать этот вопрос. На рубеже ХIХ –ХХ веков, как сообщает Эдмон Локар, Шарль Фере предпринял попытку выяснить, не являются ли очень простые узоры пальцев, наблюдаемые у «идиотов» и «дегенератов», воспроизведением (в качестве атавизма) кожных узоров животных. Но кроме чрезвычайно редких случаев совпадения рисунка так называемого «симиескового» (обезьяньего) типа или «чиполляре» («луковичный» тип) с некоторыми узорами, встречаемыми у человекообразных обезьян, ничего другого указать не смог. Среди отечественных исследователей едва ли не первой была М.И. Вилямовская, проводившая наблюдения над сгибательными складками у умственно-отсталых детей.

В 20-30-е годы изучением дерматоглифических признаков при различных, как соматических, так и психических, заболеваниях активно занялись немецкие специалисты. Однако, по едкому, но совершенно справедливому замечанию М.В. Волоцкого, в их исследованиях применялись «такие статистические приемы, с помощью которых можно установить связь чего угодно с чем угодно, например, связь папиллярных узоров с буквами, на которые начинаются имена обследованных». В результате все эти работы если и доказывали что-нибудь, то вовсе не то, чего добивались их авторы. Более всего, по мнению Волоцкого, они доказывали «деградацию научной культуры» в современной ему (т.е. 30-х гг. ХХ века) Германии. Гнев одного из крупнейших специалистов в области дерматоглифики объясняется тем, что немецкие исследователи дробили анализируемые массивы по отпечаткам отдельных пальцев, а не с учетом целостных дактилограмм. А ведь узоры на отдельных пальцах коррелируют между собой! Забвение этого факта вело к резкому, но статистически ошибочному уменьшению средних ошибок, а вместе с тем и к столь же резкому увеличению достоверности групповых отличий. Другой методологической ошибкой было включение в область анализа многочисленных дополнительных признаков, к примеру групп крови, возраста, пола больных и проч., что порождало «удивительные и многочисленные открытия». Больше того, полученные результаты предполагалось использовать в целях так называемой «расовой гигиены», т.е. для выявления «неполноценных» по тем или иным критериям людей.

Увы, столь вольное использование статистических методов сохраняется до сих пор. Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с таблицей на с. 134-135 книжки Г.И.Акинщиковой «Соматическая и психо-физиологическая организация человека». Автор этого «фундаментального исследования» бесстрашно бросается в поиск корреляций между процентом тех или иных пальцевых рисунков, вербальным интеллектом, кислотностью слюны и шириной таза! Сообщаю любознательному читателю, что наибольшая взаимосвязь была установлена между дуговыми узорами и отношением нижнего скулового диаметра к скуловому диаметру… Неправда ли, это расширяет наш кругозор? Теми же достоинствами обладает сообщение Д.М. Давыдова и Г.П. Марининой «Поиск генетических маркеров при мигрени и эпилепсии с различными вариантами ЭЭГ». Здесь «обнаружены» дерматоглифические признаки, позволяющие оценить риск рождения больного эпилепсией ребенка. Оказывается, «пациенты с высоким гребневым счетом 3-5 пальцев левой руки», «общим гребневым счетом одной руки не менее 75 гребешков» и «наличием завитка на третьем пальце левой руки имеют больше вероятность рождения больных дочерей». А вот «рождение больного сына связано с ульнарной петлей на первом пальце левой руки пациента». Как тут не вспомнить Волоцкого, издевательски предлагавшего подобного рода исследователям обязательно включать в область своего анализа… веснушки или родинки! Коррелируя каждую веснушку с каким-либо признаком дерматоглифики и рассматривая такое сочетание как отдельный статистический случай, можно получить достоверную связь даже на одном человеке. Как говорится, были бы веснушки! Здесь кажется уместным посетовать, перефразируя выражение Льва Толстого о роли книжной печати в истории человечества, что математические методы принесли биологии гораздо больше вреда, чем пользы! Конечно, автора этих строк можно упрекнуть в цитировании неудачных работ, но дело не только в этом. Следует иметь в виду, что даже грамотно установленной коррелятивной связи можно доверять лишь в том случае, если более или менее ясен ее биологический смысл. А это бывает гораздо реже, чем хотелось бы.

В апреле 1939 г. Харольд Камминс из Отдела анатомии в Новом Орлеане (штат Луизиана, США) опубликовал результаты своих исследований кожного рельефа при болезни Дауна. Дерматоглифическая картина у пораженных этим недугом оказалась весьма своеобразной и, главное, замечательно однородной в своих проявлениях. В частности, Камминс обнаружил значительное снижение частоты встречаемости завитков и дуг на пальцах. Пальцевые узоры больных людей были представлены главным образом ульнарными петлями. Также отмечалась необычная локализация радиальных петель: как правило, «оккупирующие» указательные пальцы, здесь они располагались преимущественно на безымянных и мизинцах. Выраженная узорность в области гипотенара, особенно по типу ульнарных и карпальных петель, определяла высокое расположение осевого ладонного трирадиуса, что редко бывает у нормальных людей. Напротив, узоры в области тенарной и IV межпальцевой подушечки практически не регистрировались. Направление тока кожных гребней на ладони имело тенденцию к поперечной конфигурации. Были отмечены и другие признаки. На основании полученных результатов американский исследователь, задолго до выяснения хромосомной этиологии возникновения заболевания и внутриутробном поражении плода.

Благодаря достоинствам работы Камминса, дата ее выхода может считаться временем рождения медицинской дерматоглифики. Столь удачно начатые исследования продолжились в трудах многочисленных последователей. Среди них стоит упомянуть Лондонского генетика Лайонела Пенроуза, сотрудницу Гальтоновской евгенической лаборатории Сару Холт и ныне покойного отечественного исследователя Георгия Георгиевича Бураковского, усилиями которых создан весьма полный дерматоглифический «портрет» синдрома Дауна, включающий высокую частоту ульнарных петель на пальцах рук, высоко расположенный осевой трирадиус, поперечную складку ладони, единственную сгибательную складку мизинца, тибиальные дуги на халлюкальной подушечке стопы, дистальные петли на IV подошвенной подушечке, подошвенные трирадиусы р’ p’’ и проч. . Весьма важным признаком считается четырехпальцевая (реже неправильно именуемая «обезьяней») сгибательная складка ладони, поперечно идущая от радиального края к ульнарному. В настоящее время болезнь Дауна – классический пример удачного использования дерматоглифики для изучения механизмов возникновения и развития патологии. Особенности кожных узоров могут использоваться здесь даже в качестве дополнительного диагностического критерия. Разумеется, окончательный диагноз невозможен без хромосомных исследований: последнее слово всегда за ними. Впрочем, клиническое значение дерматоглифики по-прежнему велико, поскольку представляется сомнительным, чтобы ребенок, кожные узоры которого близки к наблюдаемым при синдроме Дауна, вырос бы у здорового человека. Даже если его хромосомы нормальны.

К сказанному можно прибавить, что дерматоглифика «работает» прежде всего при наследственной патологии с врожденным поражением центральной нервной системы, куда, например, относятся синдромы Патау (трисомия (т.е. присутствие лишней хромосомы) 13-й пары хромосом), Эдвардса (трисомия 18-й пары хромосом), Рубинштейна-Тейби, Корнелии де Ланге, лица «маски Кабуки» и др., а также при некоторых нервно-психических заболеваниях – эпилепсии, шизофрении, болезни Жилля де ля Туретта и др. Показательно, что при каждом заболевании картина имеет свои специфические признаки. Так, например, для синдрома Рубинштейна-Тейби – редкого наследственного заболевания, характеризующегося грубыми уродствами в строении тела и выраженной умственной недостаточностью, - типичны суперсложные, так называемые «трехдельтовые» завитки на больших пальцах в сочетании с дугами на указательных и радиальными петлями на средних. В области тенара прослеживается редко встречаемый рисунок, иногда даже по типу завитков, завитки могут отмечаться и в IV межпальцевом промежутке. В сгибательных складках часто можно видеть четырехпальцевую борозду, осевые трирадиусы, как правило, значительно повышены. Интересно, что люди с указанным заболеванием отличаются высокой агрессивностью. Не указывают ли описанные узоры на те особенности организации нервной системы этих людей, что являются базой для формирования подобного типа поведения? Кажется, на этот вопрос можно ответить положительно. Для того чтобы разобраться в этой проблеме, совершим несложную умозрительную операцию: мысленно «вычтем» из дерматоглифической картины синдрома Рубинштейна-Тейби картинку синдрома Дауна – классического примера наследственной патологии. Коль скоро ульнарные петли на пальцах – банальный признак, приравняем его к нулю. В таком случае, в результате нашей «операции» уйдут признаки патологии – четырехпальцевые складки, высокие осевые трирадиусы. Останется рисунок в области тенара и композиция пальцевого рисунка из очень сложных узоров на больших пальцах и очень простых на указательных. Не это ли маркеры агрессивности? Поразительно, но как бы самой природой создано состояние, способное подтвердить столь смелые предположения. Речь идет о болезни Туретта, проявляющейся сочетанием генерализованных моторных (подергивания различных мышц) и вокальных (разнообразные выкрики) тиков. Сейчас эти неприятные проявления могут быть полностью устранены специальными лекарствами, однако больные нередко отказываются от лечения, отделываясь различными отговорками. Английскому врачу Джону Лиссу удалось показать, что такой отказ может базироваться на желании эпатировать окружающих своими нелепыми выходками! И это не где-нибудь, а в относительно спокойной и благополучной Англии! Впрочем, к некоторому смягчению описанной картины следует признать, что экстравагантные способности таких людей могут оказаться весьма уместными в столь рафинированном виде искусства, как джазовые импровизации. Так вот, дерматоглифическая картина при этом заболевании весьма напоминает «фантом», что получился в результате наших умозрительных операций!

Но почему же все-таки именно эти узоры маркируют агрессию и что может стоять за такой дерматоглифической картиной? И на эту загадку сейчас уже можно пролить некоторый свет. Специальные исследования (к ним приложил руку и автор этих строк) показали, что у людей, обладающих сложным рисунком в области тенарной подушечки, в электрической активности мозга регистрируются сигналы более высокой частоты, чем у тех, кто такого рисунка не имеет. Высокочастотные колебания в ЭЭГ указывают на возбуждение нервной системы человека. А ведь где возбуждение, там и тревога. Люди, потребляющие в больших количествах кофе, знают, что это такое. Таким образом, в основе агрессивного поведения рассмотренных нами людей лежит высокая возбудимость нервной системы. Думается, полученные выводы можно распространить и на всех обладателей сложного ладонного рисунка в области тенара. Кстати, этот признак можно рассматривать как атавистический, доставшийся человеку в наследство от его далеких предков и гораздо более типичные для обезьян. Кажется, с тем, что обезьяна гораздо агрессивнее человека, спорить трудно.

Любопытно, что далеко не всегда при наследственных заболеваниях дерматоглифическая картина имеет грубые признаки патологии. К примеру, в исследованиях автора этих строк над детьми, родившимися без больших полушарий мозга, обнаружилось, что, несмотря на грубость мозгового порока, дерматоглифическая картина не содержит выраженных нарушений – обезьяних ладонных складок, высоких осевых трирадиусов, участков диссоциаций кожных гребней. Правда, в этом случае на пальцах чаще всего локализуются наиболее простые узоры – дуги, нередко «оккупировавшие» сразу все пальцы.

Существенный вклад в понимание причин и механизмов развития патологии внесли дерматоглифические исследования и при таком серьезном заболевании, как эпилепсия. Еще в 1940 г. американские врачи М.Браун и Х.Паскинд обратили внимание, что у больных с прогредиентным, т.е. неуклонно прогрессирующим, течением эпилепсии на пальцах рук часто отмечаются дуги. Последующие исследования подтвердили выявленную закономерность. Кажется, дуговой рисунок на пальцах указывает на людей со сниженными адаптационными возможностями организма. Вероятно, это определяется тем, что более сложно устроенный мозг имеет гораздо больше возможностей к поддержанию собственного равновесия. Не потому ли дуговые узоры столь редки в популяции?

Высказанное предположение подтверждается наблюдениями над детьми с синдромом Вильямса, в дерматоглифической картине пальцев которых преобладают завитки: судороги у них не наблюдаются даже на высоте лихорадочного синдрома (т.е. когда температура тела превышает 40^о С). И это притом, что вообще судорожный порог у детей достаточно низкий!

Дерматоглифическая картина оказывается показательной и при соматических, т.е. сугубо телесных, заболеваниях, например, сахарном диабете, язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки, туберкулезе. Объяснение этому видится в той огромной роли, которую играет нервная система высших организмов в регуляции их жизнедеятельности. Разумеется, любые сбои в регуляторных программах могут обернутся тем или иным заболеванием. Сказанное справедливо даже в отношении туберкулеза, для большинства читателей наверняка представляющегося заболеванием сугубо инфекционном. Однако далеко не всегда болезнетворные организмы, проникнув в организм человека, вызывают заболевание. Для того чтобы это случилось, нужна определенная почва. Если ничего подобного не происходит, можно говорить о феномене бактерионосительства у практически здорового человека. Как видно, узоры гребневой кожи весьма четко указывают на организмы, предрасположенные к заболеванию.

Подчеркну, что дерматоглифические признаки информативны прежде всего в отношении конституциональной предрасположенности к развитию той или иной формы патологии. В этом смысле они не могут играть роль диагностического критерия, избирательное использование которого позволило бы установить диагноз заболевания. Однако, дерматоглифика никогда и не претендовала на это! Возьму на себя смелость сказать, что в современной медицине вообще нет методов, способных играть подобную роль: даже изменениям в числе и структуре хромосом должна сопутствовать клиническая картина болезни. В противном случае приходится говорить, к примеру, о «сбалансированных транслокациях», когда имеют место хромосомные перестройки, но болезненные проявления этих уклонений от нормы отсутствуют. Как уже говорилось, известен и феномен бактерионосительства, при котором присутствие в организме болезнетворного начала не сопровождается развитием клинической картины заболевания. Да, те или иные отклонения в картине волярного рельефа не имеют нозологической специфичности (т.е. не могут указать на причину развития заболевания), но ее не имеют и изменения электрической активности мозга, регистрируемые с помощью определенных приборов. Из этого же не следует, что исследования ЭЭГ человека не представляют интереса, не играют никакой роли в изучении механизмов развития и диагностике заболеваний!

Использованы материалы из книги Николая Богданова «Тайные коды тела».

• Назад
• Вперёд